Кидман с трудом открыла глаза, собственные веки казались ей слишком тяжелыми. Пытаясь проморгаться, смахнуть пелену, словно ее зрение расфокусировалось, она пыталась понять где находится. У нее была робкая надежда, что в этот раз она придет в себя в каком-нибудь приюте, куда «добрые» дяденьки-полицейские снова отволокли ее, или в тюремной камере, как и 2 недели до этого. Тщетно. Восстанавливающееся зрение выхватило уже знакомые стены, кушетку и стол. Больше похоже на палату в психушке, чем на камеру. Кажется в прошлый раз она была не здесь, но девушка уже ни в чем не была уверена.
Кид уже давно  потеряла счет времени. Сколько она находится в этом странном месте? Неделю, месяц, год? С тех пор как она вышла из дверей тюрьмы в сопровождении «людей в черном», ее жизнь превратилась в бесконечный день сурка. Сначала ее не трогали, лишь запирали в камере, но вчера все изменилось. Подъем, завтрак, от которого Кид привычно отказывалась, нескончаемые разговоры, в которых Майра, кажется так ее зовут, пыталась залезть ей под кожу. Изредка уколы, от которых хотелось спать, мутнела голова и пара часов выпадало из жизни. Возможно не часов, трудно следить за временем, когда находишься в отключке. Может это длилось несколько минут, может дней – это было не важно, когда все, о чем она могла думать, была свобода. Кидман раз за разом прокручивала в голове возможные варианты побега, но в большинстве из них она оказывалась мертва. Не то, чтобы она собиралась жить вечно, с ее-то образом жизни, но свой финал она представляла явно не так. В том, что ее убьют, если корпорации что-то не понравится, она не сомневалась. Недаром, каждый из встреченных ею работников был достаточно хорошо вооружен да и в их физической подготовке сомневаться не приходилось. В общем, побег был бы больше похож на самоубийство, чем на спасение. И все же, Кидман  вновь продумывала план, выжидая подходящего момента. Да и смерть уже не казалась таким уж плохим выходом. По крайней мере, это точно бы прекратило бы ее мучения. Прошлая ее попытка была импульсивной, предпринятой под давлением удачно сложившихся обстоятельств.
Превозмогая нестерпимую головную боль, девушка осторожно пошевелилась. Так и есть, после неудавшейся попытки побега, до «людей в черном» наконец-то дошло, что добровольно она сотрудничать не собирается, и они усилили меры предосторожности.  Кожаные ремни слишком туго стягивали конечности и Джули с трудом могла пошевелить руками. Так просто ей теперь не выбраться. Даже будь у нее припрятана в носке складная бензопила.
- Выпустите меня, сволочи!  - ее голос звучал слишком хрипло и, как ей казалось, тихо. Вряд ли кто-нибудь из тех, кто за ней явно наблюдал, мог бы услышать ее вопли, если только не умел читать по губам, - Я все равно отсюда выберусь!  - девушка с остервенением подергала руками, пытаясь ослабить путы. Черта-с-два, ремни даже не шелохнулись, лишь больнее врезаясь в кожу.
Джули не понимала почему именно она. Неудачница, преступница, нелюбимая дочь- вот и вся ее характеристика. Жалкие три слова и ничего больше. Добавь сюда гордое звание «леди-бомж» и всю жизнь Джули Кидман можно прочесть между строк. И все же, почему-то она, из сотен других преступников, оказалась в стенах корпорации. Возможно, потому что она была одна и при ее исчезновении никто не станет искать? Как тогда, когда она сбежала из дома. Мать, наверно, до сих пор не заметила ее отсутствия, как и записки, которую она оставила на самом видном месте. На месте корпорации, она бы и сама выбрала такого же незаметного человека.
Дверь распахнулась и вошла та самая вчерашняя блондинка. Джули картинно закатила глаза, только разговоров ей сейчас и не хватало.
- Как жаль, что мне все равно, - она почти прошипела эти слова сквозь стиснутые зубы. Пусть Майра и относилась к ней лучше, чем те, кто был до нее, но Кид уже достаточно насмотрелась на пантомимы «хороший коп- плохой коп», чтобы вестись на это, -Не трогай меня!  -она дернулась как от пощечины, когда агент протянула руку, чтобы убрать волосы с ее лица. Кидман не любила когда до нее дотрагиваются, тем более, те, кто ответственен за все произошедшее. – Как я себя чувствую? Серьезно?- она хрипло рассмеялась, - Я все еще сижу здесь, связанная, с отходняком от той дряни, которой ты меня обдолбала, у меня болит половина лица после жарких объятий  с асфальтом. Как будто сама не догадываешься как я себя чувствую.
Чего бы Майра от нее не хотела на самом деле, ни черта она от нее не получит. Годы, проведенные в полицейских участках, наконец-то начинали приносить свою пользу. Все, что получит от нее агент- презрение и грубость.
- Однажды я отсюда выберусь. Самостоятельно или ты меня выпустишь, потеряв бдительность, - Джули вновь подняла голову, смотря исподлобья в голубые глаза Майры, - И завершу начатое, чего бы мне это не стоило, - она постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более угрожающе.
От бессилия Кид была готова пообещать любые кары, как бы глупо это не звучало. Лишь бы сработало, лишь бы ее выпустили. Лучше уж тюрьма, чем это. Пусть даже за отказ сотрудничать и «помочь» корпорации всемогущие агенты увеличат ее срок, приблизив его к пожизненному. В тюрьме она хотя бы знает чего ожидать.
- Я не голодна, - девушка с безразличием отвернулась, вновь скрывая лицо за отросшими волосами. Она уже несколько дней отказывалась  от еды, опасаясь, что ей подсыпят в нее какую-нибудь психотропную отраву. Есть хотелось зверски, но не давать же Майре надежду на то, что Кид наконец-то начинает сдаваться. Тем более, что ей приходилось не есть и гораздо дольше, пока не удавалось выкрасть в супермаркете каких-нибудь продуктов. Или ограбить кого-нибудь, чтобы обменять драгоценности, технику и деньги на консервы и пару-тройку плиток шоколада. Странно, что за прошедшее время ее пожелания о том, что приглядывающий за ней предыдущий агент может сделать с принесенной едой и куда ее засунуть, трансформировалось в лаконичное  и пустое «я не голодна», - Мне не о чем говорить ни с тобой, ни с кем либо еще из вашей шарашки. Когда я могу уйти отсюда?