Готем никогда не спит. Здесь, в узких переулках, совершаются самые темные сделки. Люди продают свои тела и души – иногда добровольно, иногда под нажимом, но всегда с нежеланием. Готем - город, где вой полицейских сирен, убийства и грабеж – обыденное дело. И все-таки, для нее нет ничего роднее него.

Прежде, она никогда не выходила на дело одна, но времена меняются, а с ними и люди. Хелена недвижно стоит на краю крыши одной из старых высоток, впитывает страсти мрачных сырых улиц, прислушивается. Сегодня яркий луч с небоскреба не прорежет ночную темень и не выстрелит в облака силуэтом летучей мыши. Того героя больше нет, но город по-прежнему в нем нуждается.

Боль от потери близкого человека, сложно с чем-то сравнить. Она режет тебя изнутри, не проходит со временем, не угасает. И нет смысла ждать смирения, ведь время на самом деле не лечит. Боль можно топит различными способами, но она всегда лишь уходит на задний план.

Шлепки подошвы по лужам в глухом переулке и крики о помощи заставляют ее отвлечься. Как раз этого он и ждала. Секунда, и стрела прочно вонзается крюком-кошкой в парапет соседнего здания, а уже через мгновение Хелена, схватившись за трос, срывается с крыши.

«Мама всегда учила приземляться на лапы»

***

– Останется шрам, – Расстроено цокает языком мужчина, зашивая глубокий порез на ее плече. – Спасибо, я уже догадалась. – Угрюмо откликается Хелена и тихо шипит, когда рану обжигает антисептик. Следующий стежок и иголка в очередной раз пронзает край раны. Она морщится, ведет плечом и чувствует, как пальцы напарника едва заметно подрагивают. – Твоими руками только носки штопать, Томас. Что такое? Давно не принимал свое зелье? – В ответ слышит лишь неразборчивое ворчание. Другого она и не ожидала, старики всегда ворчат.

Назвать его дедушкой язык  у нее до сих пор не поворачивается. То ли от того, что всю жизнь считала его мертвым, то ли от того, что затаила детскую обиду. Отец не любил говорить о родителях, она его в этом не винила. То, что он столько лет утаивал от нее правду, ее уже тоже не ранит, она все понимает. Но сам тот факт, что ей пришлось осиротеть, чтобы этот человек как по щелчку пальцев появился в ее жизни и заявил о родстве, раз за разом заставляет ее сжимать кулаки и коситься на того с недоверием.

Хелена осторожно натягивает рукав костюма на больную руку и медленно поднимается с места. Проверяет снаряжение, арбалет заряжен и готов к использованию. До рассвета осталось недолго, но работа все еще не закончена.

–  Ну что, сам поднимешься или подать тебе ходунки? – Оборачиваясь через плечо, произносит она с притворным сарказмом. Может, не такой уж он и козел, да и должен же кто-то прикрывать ее спину.